– У меня много домов, – объяснил он, отрывая кусок хлеба от каравая и щедро намазывая маслом.

– Знаю, – кивнула Розамунда. – Я уже успела побывать в Ричмонде, Вестминстере и Виндзоре. Они очень красивы и такие огромные!

– В Лондоне есть еще дворец Бейнард. Мать предпочитает его Вестминстеру, который слишком тесен для нас. Также у нас имеются апартаменты в Тауэре, замок в Элтаме и еще один, в Гринвиче, – похвастался принц, доедая вторую порцию яиц вместе с двумя ломтями розового окорока, и стукнул пустым кубком о стол. Ему немедленно налили вина, и он жадно выпил.

– Одного дома для меня более чем достаточно, – ответила Розамунда, – а постоянные переезды крайне утомительны, сэр.

– А ты знаешь, почему мы это делаем?

– Разумеется, сэр, ваша сестра все объяснила, но мне это по-прежнему не нравится. Надеюсь, что, когда леди Маргарет отправится в Шотландию, меня отошлют домой.

– Что у тебя такого есть во Фрайарсгейте, чего нет здесь? – удивленно спросил принц, кидая засахаренные сливы в свой жадный рот.

– Овцы, – как ни в чем не бывало усмехнулась Розамунда. – С ними куда легче управляться, чем со всеми тонкостями придворного этикета, господин мой принц.

Наследник трона закатился смехом.

– Ты меня забавляешь, как никто, госпожа Фрайарсгейта. А французский знаешь?

– Плохо, но oui, monseigneur [5] .

– Латинский?

– Ave, Maria, gratiae plena… [6] – лукаво прошептала Розамунда.

– Не стану справляться о твоем греческом, – хмыкнул принц.

– К счастью для меня, милорд Бобовый король, ибо я понятия не имею о таком языке. Ведь это язык, не так ли? – Ее янтарные глаза лучились теплым светом. – Еще я играю на лютне и пою, по крайней мере окружающие так считают, – продолжала Розамунда. – Могу вести счета и в один прекрасный день, с благосклонного разрешения моего господина, расскажу все, что знаю, о шерсти. А это, поверьте мне, немало.

– Очень своеобразное образование. Никогда не подозревал, что женщине может быть известно нечто подобное.

В сочетании с вашим остроумием и мудростью не по годам это делает вас интересной и поистине восхитительной компаньонкой. Вы танцуете?

– Не так хорошо, как королева Шотландии, – вздохнула Розамунда.

– Да, Мег у нас легка на ногу. Но я еще лучше! – выпалил принц.

– Она так и говорила, ваше высочество, – польстила ему Розамунда.

– Вечером мы обязательно потанцуем, – пообещал принц. – Ах, взгляни! Прибыли фигляры, чтобы развлечь нас.

Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал, но, заметив испуганный взгляд, улыбнулся:

– Я на сотню лет старше тебя, моя прелестная госпожа Фрайарсгейта. Думаю, что со временем мы станем очень хорошими друзьями.

И, не выпуская ее руки, обернулся к вошедшим актерам.

Сердце Розамунды тревожно забилось. Этот мальчик намеренно взволновал ее чувства, и теперь она боится, хотя, разумеется, не покажет этого. У нее не было опыта в сердечных делах, но этот дерзкий принц, судя по всему, замышляет ее обольщение. Как можно отказать будущему королю Англии?

Она должна найти сэра Оуэна и спросить совета. Он наверняка знает, как помочь в столь деликатном вопросе.

Недаром он ее лучший друг.

Глава 6

После Двенадцатой ночи, когда празднества окончились, Розамунда больше не видела принца. Он, как и обещал, снова поцеловал ее, но это был целомудренный поцелуй. Вечером они танцевали, и, судя по словам Мег, Розамунда неплохо держалась.

Они покинули Ричмонд и обосновались в королевских апартаментах Тауэра, чтобы ожидать рождения ребенка, который, как надеялись, будет мальчиком. В покоях было тепло и уютно, почти как в ее собственном доме. Жизнь текла монотонно. Дни проходили в уроках французского и этикета. Ели они дважды в день. Королева любила музыку и, когда оказалось, что Розамунда хорошо поет, стала часто призывать ее к себе, поскольку находила простые сельские мелодии успокаивающими.

Роды начались ранним утром второго февраля. Немедленно послали за королем. Поднялась суматоха, врачи и служанки засуетились и забегали. Срочно прибыла королевская повитуха, а за ней и Достопочтенная Маргарет, которая немедленно завела с сыном спор об имени будущего принца.

– У нас уже были Артур, Эдмунд и Генри, – заявила графиня Ричмонд.

– Назовем его в честь моего дяди Пемброка, – решил король.

– Вздор! – отрезала мать. – Нельзя же, чтобы принца звали Джаспером! Это имя недостаточно английское. Хочешь напомнить англичанам, что в твоих жилах течет немало валлийской крови? Как насчет Джона?

– Это несчастливое имя, – убежденно заявил король.

– Эдуард! Вы с Бесс оба потомки Эдуарда III, и Джон вовсе не несчастливое имя! Так звали моего отца. Предок, от которого ты получил свою корону, тоже был Джоном. А вот Ричард – дело другое, – нахмурилась графиня Ричмонд.

– Верно, – согласился король. – Ричард совсем не подходит, особенно если вспомнить, как мы порочили бывшего короля. Объявили его негодяем и злодеем, повинным в исчезновении младших братьев Бесс, хотя я никогда не считал, что на самом деле так оно и есть. Все это, возможно, дело рук какого-нибудь подлого льстеца, задумавшего укрепить позицию Ричарда и втереться к нему в милость. Должно быть, он плохо знал Ричарда Йорка, если решился на такое. Конечно, когда Ричарду все стало известно, он просто не мог признаться в содеянном всенародно. Я почти жалею его, ибо от Бесс знаю, как он любил племянников.

Все же это преступление осталось на нем.

– И угрызения совести не помешали ему попытаться воспрепятствовать тебе занять свое законное место на троне Англии, – бросила графиня Ричмонд.

Генрих Тюдор холодно улыбнулся:

– И тут ты права, матушка. Но я рожден, чтобы править Англией. Разве не ты всегда мне это говорила?

– Верно, – рассмеялась она.

– Ваше величество! – воскликнула служанка, подбегая к ним. – Моя госпожа разрешилась от бремени.

Спорщики немедленно поспешили к роженице. Она лежала бледная и усталая, прижимая к груди маленький сверток, и при виде мужа и свекрови слабо улыбнулась.

– Эдуард? – с надеждой прошептала графиня Ричмонд.

– Кэтрин, – тихо ответила королева.

Король кивнул:

– Слава Богу, у нас здоровый и крепкий наследник.

Дочь свяжет нас еще с одним из королевских домов, дорогая Бесс. Генри обвенчается с испанской принцессой, Мег получит Шотландию, Мэри.., мне еще придется решить насчет Мэри. Возможно, Франция. Или Священная Римская империя, а то, что она не получит, достанется новой красавице принцессе, не так ли?

Он наклонился и поцеловал жену в лоб.

Графиня Ричмонд ничего не сказала. Ей не понравился вид невестки. Бесс уже немолода, и эти роды были для нее слишком тяжелыми. От этой королевы детей больше не будет.

Принца Генри и его сестер тоже привели, чтобы посмотреть на новорожденную.

– На кого она похожа? – спросила Розамунда у Мег.

– На всех детей мамы. Бледная, с рыжими волосиками и светлыми глазками, – ответила молодая шотландская королева. – И очень тихая. Думаю, она долго не проживет.

Какая жалость, что маме пришлось столько вытерпеть ради этой крохотной девчушки!

– У меня будут одни сыновья! – расхвастался принц.

– Это уж кого Бог даст, – возразила сестра.

Принцессу Мэри увезли в Элтам, в ее детскую, вместе с новорожденной сестричкой. Принц жил в отцовских покоях, но Мег и Розамунда остались в Тауэре, с королевой и ее придворными дамами. Достопочтенная Маргарет вернулась в Колд-Харбор, свой лондонский дом. Королева никак не могла оправиться от родов, поэтому в Тауэре царила тишина. Но утром одиннадцатого февраля, в день своего тридцатисемилетия, Элизабет Йорк скончалась так скоропостижно, что священник едва успел причастить ее и отпустить грехи.

Король был вне себя от горя и, не скрываясь, рыдал, второй раз за последний год. Впервые это случилось, когда ему сообщили о смерти принца Артура.